Виды синагог

Шул, бейсмейдраш, клойз и различия между ними

Вернуться к подразделу "Штетл"

Вернуться к разделу "История"

Автор:
Валерий Дымшиц. По материалам курса «Еврейское местечко. Быт и нравы»

В конце XVIII - начале XIX века еврейское население черты оседлости стало быстро расти. Вообще говоря, XIX век – это момент колоссального демографического роста еврейского населения. Нам трудно, поскольку у нас очень плохо с реальными демографическими цифрами, оценить этот реальный рост, но в общем можно сказать, что еврейское население черты оседлости за 100 лет (с разделов Польши конца XVIII до 80-х годов XIX века, когда началась массовая эмиграция евреев из России) выросло в 5-6 раз.

Это был совершенно немыслимый демографический взрыв. Не очень понятно, отчего он произошел – то ли попадание провинций в состав Российской империи, где, в общем, было гораздо больше порядка и меньше всякого разбоя, чем в старой Польше, которая была старым государством, плохо контролировала свою территорию; то ли появление как раз в этот период картошки, которая, как известно, хлеб бедняков, и до известной степени сняла проблему питания для беднейших классов; то ли появление в конце XVIII века оспопрививания, что тоже было очень существенно; то ли все это вместе сразу, и еще какие-то причины, которые нам трудно учесть, но, тем не менее, еврейское население быстро росло. Соответственно, усложнялась структура общества, и это усложнение структуры общества репрезентировалось естественно в синагогальных постройках.

Синагог становилось много. В маленьком еврейском местечке было 10 – 20 разных молитвенных домов. Тут начиналась терминологическая путаница – все эти еврейские слова не могут носить настоящих научных терминов, т.е. быть однозначными, поэтому все немножко запутано.

Попробуем разобраться. Все это вместе называлось словом «шул» - школа. Если мы возьмем русские планы городов черты оседлости конца XVIII - XIX века, там всегда помечено: православная церковь, костел, рыночная площадь, еврейская школа. Вот, думают неподготовленные люди, даже школу уже себе завели. Какие молодцы евреи.

Нет, это не учебное заведение, это синагога. На всех европейских языках вообще синагога называлась «школа»: «юдише шуле» - по-немецки, «шкуола» - по-итальянски и «шул» на идише – место, где люди заняты религиозным изучением, изучают религиозные тексты. Это все вместе «шул», любая культовая постройка – это все «шул».

С другой стороны, собственно, в узком смысле слова «шул» - это синагога. «Синагога» - слово, которое евреи никогда не использовали, слово греческое, оно в русский язык попало из христианских текстов, из «деяний Апостолов». Что значит слово «синагога» - собрание, весь народ. Ближайшей калькой с греческого «синагога» является русское «собор» - Исаакиевский собор, Казанский собор, но это слово уже занято каким-то другим учреждением.

Поздней калькой с этого греческого «синагога» стало ивритское «бейт га кнесет» - дом собрания. Оно сейчас везде употребляется. Вот этот самый термин «бейт га кнесет» никогда не использовался. Было несколько разных названий. Общее название для такого молитвенного учреждения – «шул», школа. При этом в узком смысле слова «шул» - это была, как правило, одна-единственная постройка в городе, имевшая выраженные архитектурные черты, т.е. специально построенное здание, выделявшееся своей стариной, размерами, архитектурой, непохожее на обычные жилые и рядовые дома. Как правило в этом смысле слова синагога «шул» была в городе одна, и, как правило, самая старая, построенная при царе Горохе или, как говорят евреи, во времена короля Яна Собеского, т.е. конца XVII века – крепостная или похожая на такую массивная каменная постройка. Все остальные синагоги, а их было много, носили название либо «бейсмейдраш» - от ивритского «бейт мидраш» в ашкеназском произношении, или «клойз». Что это значит?

Общество быстро росло, и, соответственно, внутри себя сложным образом структурировалось. Во-первых, возникала необходимость иметь отдельные молитвенные дома для профессиональных объединений: вообще ремесленники вместе, если их было не очень много, всех специальностей, отделившие себя от торговцев, или по отдельности – портные, мясники, сапожники и т.д. Каждая такая цеховая структура, если она достаточно сильно разрасталась, заводила свою синагогу, где, естественно, не только молилась, но это еще был и дом собраний, где можно было решать свои, скажем так, профсоюзные цеховые проблемы и задачи.

Во-вторых, по мере того, как изменялся стиль жизни, связанный с тем, что приличный человек, зарабатывающий нормально, приличный домохозяин должен (это статусная вещь) целый день сидеть и читать книжку, прежде всего Талмуд с комментариями, нужно было построить для такого рода умников здание, в котором можно было проводить много времени. Главный недостаток большой, старой, почтенной синагоги XVII века, овеянной исторической памятью, легендами, фольклором и т.д. заключался в том, что ее невозможно было вытопить – такой огромный объем, такую огромную каменную халабуду – зимой она дико холодная. Если ваша задача состоит в том, чтобы прийти в синагогу помолиться, сколько это занимает времени, час максимум, и идти дальше на работу – то это еще куда ни шло. Но сидеть целый день над книжкой в таком огромном неотапливаемом помещении просто невозможно. Кроме того, естественно, эти ученые люди, эти зажиточные домохозяева, «балабатим», хотели как-то тоже сигрегировать себя и дистанцироваться от плебса.

В конце XVIII – XIX века как грибы начинают расти небольшие «бейсмейдраши» - деревянные или каменные, ничем архитектурно совершенно не примечательные, просто здание, лишенное каких-то ярко выраженных архитектурных черт, но зато отапливаемое – такое небольшое с высокими потолками пространство, которое можно легко вытопить. Старая синагога с одной стороны, сохраняя высокий статус, реально при этом превращается в такое место, где, во-первых, молится городская беднота, простые ремесленники – человек перед началом рабочего дня пришел помолиться.

Кстати, сколько раз в день человек ходит в синагогу? Два раза. Человек утром до работы, до завтрака, молится «Шахарис». Следующая дневная молитва «Минха» должна быть произнесена от полудня до заката, и, наконец, «Маарив», вечерняя молитва, должна быть произнесена после заката. Реально происходило две службы: «Шахарис» утром и, это одним словом называлось, «Минха Маарив» - вечером. Т.е. молитва «Минха» начиналась перед закатом, потом делался примерно получасовой, сорокаминутный антракт. Это очень важное на самом деле в жизни общины время, во время которого можно было обсуждать общинные дела, почитать газету и обсудить что в мире происходит, рассказать анекдоты, сплетни или решить важные дела. И дальше молились «Маарив». Таким образом молитвы три, а приходили в синагогу два раза в день.

Так вот, если вы приходите в синагогу только молиться, то вас вполне устраивает то, что там довольно зябко. А если вы там сидите целый день, т.е. вы там молитесь, но главное дело не в этом, вы там сидите целый день, читаете книжки, обсуждаете с братьями по разуму себе подобными прочитанное, то понятно, что для этого нужно некое закрытое, небольшое, отапливаемое, комфортное, но при этом архитектурно очень зачастую не выразительное помещение, вот такой «бейсмейдраш». Их было много.

Наконец, с конца XVIII века появляются чисто религиозные причины для такого рода разделения. Они связаны с тем, что в середине XVIII века возникает и быстро распространяется в Восточной Европе новое мощное религиозное движение, которое называется «хасидизм». И хасиды разных течений, т.е. те, которые признают над собой духовное верховенство той или иной хасидской династии, старались тоже завести свои отдельные молитвенные дома. Такой маленький молитвенный дом назывался «клойз», т.е. нечто закрытое и для своих. «Клойз» мог создаваться либо по принципу принадлежности к тому или иному хасидскому направлению, либо по профессиональному типу: чернобылер клойз, белзер клойз, т.е. соответствующие хасидские течения, или шустер клойз для сапожников, шнайдер клойз для портных, кацев клойз для мясников и т.д.

В чем разница, чем отличается клойз от бейсмейдраш? Он отличается тем, что мог быть клойз для наиболее зажиточных и богатых домохозяев, куда входил уже не просто средний класс, а самые что называется – на идиш есть красивое еврейское выражение «саме сметане», т.е сливки общества, самые ученые, самые богатые. Клойз – закрытый клуб, куда люди ходят по какому-то признаку вероисповедному, имущественному, цеховому, еще какому-то.

Понятно, что клойз и бейсмейдраш отличаются от Большой синагоги еще тем, что там, как правило, нет женского отделения, женской галереи. Там не молятся, а, главное, учатся, т.е. молятся тоже, но заодно, а главным образом учатся. Сидят целый день, читают псалмы, или какие-то труды изучают, обсуждают какие-то свои вот этой группы касающиеся дела и обстоятельства. И таких молитвенных учреждений очень много, в небольшом городе их могло быть 10 – 20. В большом городе, в региональном центре, количество синагог могло быть больше 100, т.е. их огромное могло быть количество, в зависимости от толка, направления, профессии, пятого – десятого.

Вот я как сейчас помню, меня в свое время очень порадовал город Ровно, областной центр на Волыни. Дело в том, что г.Ровно с одной стороны – город старый, а с другой стороны – выросший существенно только в конце XIX – начале XX века. Поэтому исторический центр г.Ровно совершенно крохотный, это был очень маленький город, который очень быстро начал расти в конце XIX – начале XX века и стал вот важным областным в конце-концов городом.

Центр Ровно состоит, в сущности, из двух улиц, пересекающихся под прямым углом, причем обе улицы не переименовали при советской власти по понятным совершенно причинам. Одна улица называется Замковая, там был древний исторический замок, который разобрали 200 лет назад на кирпичи за ненадобностью, но улица осталась. Вот перпендикулярная Замковой улице, как бы образующая центр, так сказать, исторического квартала, называется Школьная. И так она всегда и называлась при советской власти. Я так себе живо представляю, как Первый секретарь Обкома, видя название Школьная, сразу представлял себе черный низ, белый верх, красный галстук – все, что полагается пионеру. Плохое разве название? Хорошее название, очень советское название. Но на этой улице в ряд просто одна за одной идут шесть синагог. Это была «шул гассе» по-еврейски говоря, синагогальная улица, при переводе на русский она стала называться Школьной… Поскольку у советского начальства были совершенно не те ассоциации, то это историческое название так благополучно и сохранилось.

Понятно, что большая каменная древняя синагога стояла близко к центру города, так же как и костел, либо близко к рыночной площади, либо, так же, как и костел, на склонах холма, если она выполняла функцию обороны города. Все остальные синагогальные постройки, молитвенные дома, были более или менее разбросаны внутри квартальной застройки, никакого своего выделенного места особенно не имели и архитектурно ничем особенным тоже, как правило, не выделялись. Т.е. так, чтобы было несколько зданий, имеющих формы синагогальной архитектуры, обращавших на себя внимание, такое бывало, но это должен был быть очень большой город, столичный город – Краков, Варшава, Черновцы, что-то очень серьезное.

В маленьких местечках, естественно, хорошо, если была такая вот одна Большая синагога, где молилась беднота. Правда, у этой синагоги были еще некоторые дополнительные функции. Поскольку это было очень большое пространство, то там время от времени устраивали общинные сходы, т.е. это такое помещение, куда можно вместить ну очень большое количество народу для каких-то таких важных общественных мероприятий. Как правило, туда приходили все или очень многие на большие праздники, скажем на осенние праздники. Почему – потому что евреи всегда были очень чувствительны к искусству синагогального пения, то что называется «хазонус». Соответственно, были знаменитые канторы, в том числе странствующие канторы, с которыми заключали контракт, что вот на эти праздники в наш город приедет такой-то знаменитый кантор. Уже в XIX веке у кантора с собой мог быть еще хор, певчие, и вот это было, если угодно, заменой и концертов, т.к. филармонии и оперных театров там не было.

И такой вот заезжий кантор, заезжая знаменитость, обладавший знаменитым голосом, что очень ценилось, выступал вот в этой большой синагоге. В таком здании его могло, естественно, во-первых, послушать много-много народу, а во-вторых там была всегда очень хорошая акустика, вот эта огромная каменная коробка, которая резонировала. Маленький бейсмейдраш для этого подходил плохо, не подходил вовсе. Иногда это оказывалось точкой притяжения для всей общины – и для бедных, и для богатых, и для простых, и для знатных.