Традиционный еврейский дом: снаружи и изнутри

Существовал ли тайный проход из штетла в Иерусалим?

Вернуться к подразделу "Штетл"

Вернуться к разделу "История"

Автор:
Анна Соколова // «100 еврейских местечек Украины: Исторический путеводитель. Вып. 2. Подолия», под редакцией В.Лукина. СПб., издатель А. Гершт, 2000

Фото:
Евгений Шнайдер

Одноэтажные постройки, обычно на высоком цокольном этаже, обступали рыночную площадь, теснились на ведущих к ней улицах. Построенные кустарным способом из местных строительных материалов, дома были хорошо приспособлены для торговли и надомного производства. В доме были предусмотрены кроме жилых также складские и разнообразные хозяйственные помещения.

Для возведения фундаментов, стен подвалов и цокольных этажей широко использовался местный строительный камень — известняк, встречаются и деревянные конструкции фундаментов. Подвалы, особенно если они представляли собой систему из нескольких помещений, были перекрыты каменными сводами: высота сводов 2,5 — 3 м, ширина пролёта — 4 — 6 м.

Стены домов имеют, большей частью, каркасную конструкцию с элементами фахверка. Наиболее часто встречаются два варианта заполнения каркаса: из валиков правильной формы, изготовленных из глины с добавлением соломы, и из чередующихся слоёв таких валиков и фрагментов отходов строительного леса или камыша, забранных в пазы, которые вырублены в столбах каркаса. Независимо от конструкции стен они сплошь обмазаны слоем глины и побелены. Такой приём отделки стен был заимствован из традиционной украинской домостроительной практики.

Конструкция крыши в XIX в. была существенно упрощена: простые вальмовые крыши часто модернизировались за счёт появления небольшого треугольного полуфронтончика, что позволяло использовать более короткие диагональные стропила. В конце XIX в. были широко распространены двухскатные крыши. В начале XVIII в. крыши часто крыли соломой, в XIX в. для этого всё чаще использовали гонт или черепицу.

Смотрич, гонтовые и черепичные кровли домов штетла. Фото П.Жолтовского, 1930

Планировочная структура мещанского дома, выработанная европейским средневековым городом и перенесённая в иные условия существования — в штетл, живший по своим особым законам в собственном обособленном мире, — оказалась словно законсервирована традиционным образом жизни еврейской общины. После возведения стен и крыши во внутреннем пространстве дома выделялась группа помещений со стороны главной улицы. Здание с наиболее простой, элементарной структурой, представляло собой ядро из трёх-четырёх соединённых между собой дверями помещений с примыкающим к ним крытым внутренним двором. Первое помещение, как правило, квадратной формы, было обычно большей площади, нежели остальные комнаты. Внутренний двор был органично включён в структуру дома, так как не только имел «чёрный» выход в переулок, но и был связан дверями с другими помещениями. Сквозь ворота, расположенные на тыльном фасаде, во внутренний двор могли въезжать гружёные повозки.

В помещении внутреннего двора владельцы дома выгораживали кладовые, а также дополнительные жилые комнаты, когда кто-то из детей обзаводился собственной семьей, или небольшую квартиру с отдельным выходом в переулок для сдачи внаём. Со временем к тыльному фасаду дома, если позволяли размеры участка, пристраивали ещё одно здание. Нередко, для того чтобы освободить достаточно места для строительства, разбирали часть старого дома, включающую в себя внутренний двор.

Планировка многих зданий восходит к «готическому» типу, что выражается в распространённом способе соединения в единый объём лицевого (выходящего на главную улицу) и тыльного домов, выстроенных на одном участке в разное время. Таким образом узкое пространство между домами или небольшой открытый дворик оказывались в результате очередной реконструкции под крышей.

В конце XIX в. происходило увеличение масштаба застройки, в том числе увеличение размеров домов. Нередко владелец небольшого дома, выкупив здание, расположенное на соседнем участке, объединял оба строения под новой большой крышей. Узкий переулок между домами при этом превращался в коридор, в котором отсутствовали как пол, так и потолок. К фасадам домов, выходящих на торговые улицы, пристраивались лавки и магазинчики, дом «делал шаг вперед», отвоёвывая пространство улицы.

В результате постепенных трансформаций план здания усложнялся. Это позволяло незаметно выгораживать небольшие помещения без окон — «секреты», где торговцы обычно хранили контрабандный товар. Часто «секрет» устраивался в узком пространстве между двумя домами после их компоновки в один объём. В случае опасности «секреты», так же, как тайники в подвалах, служили убежищем для людей. Обычно в подобное помещение вела маленькая узкая дверь с проёмом шириной около 30 см.

Если дом был расположен на участке с резким перепадом рельефа и уровень пола цокольного этажа совпадал с нижней отметкой уровня земли, то помещения, выполнявшие функцию внутреннего двора, располагались в этом цокольном этаже. В конце XIX в. из-за перенаселённости штетла в цокольном этаже часто устраивали жилые помещения для сдачи внаём, особенно это было характерно для домов, расположенных на периферийных улицах.

На главных улицах в помещениях цокольных этажей обычно размещались шинки, а для хранения вина служили подвалы. Представление о том, что «дом зажиточного еврея должен был иметь потайные ходы на случай погромов», складывается само собой при обследовании подвалов, сохранившихся зданий. Нередко размеры многокамерного подвала существенно больше, чем можно было бы предположить, глядя на наземную часть постройки, и значительно старше её. Подвальные помещения, также, как и дом, имели обычно несколько входов-выходов. Следы потайных туннелей, соединённых в целые системы «подземных улиц», обнаруживаются во многих бывших штетлах Подолии. Реальность таких «подземных улиц» отразилась в легендах о глубоких туннелях, ведущих из штетла прямо в Иерусалим.

Важнейшим свойством архитектуры традиционного еврейского дома было соответствие его устройства условиям компактной застройки штетла. Часто здание представляло собой блок из двух домов (принадлежавших обычно разным хозяевам) с общей стеной вдоль продольной оси объёма.

Черневцы, 2 дома объединены под одной крышей. Фото Е.Шнайдера, 2016

Одним из вариантов планировки такого типа является соединение по сторонам от центральной оси здания простейшего обычного набора помещений и сквозного проезда через дом с центральной на периферийную улицу – ворота напротив ворот. Проезд соединялся дверями с другими помещениями дома. Ворота, расположенные на главном фасаде, выступают его ключевым архитектурным элементом, отражающим важную особенность структуры здания, наличие сквозного проезда — «анфура».

За самими зданиями также утвердилось название «анфур», или «заездный (заезжий) дом». Название (на идише — «подвоз», «доставка»), связанное с функцией этого помещения как места разгрузки товаров, свидетельствует о его родстве с многофункциональным холлом средневекового бюргерского дома. «Анфур» был особенно необходим, если здание использовалось как постоялый двор.

Дзыговка. 2 дома с «анфуром» между ними. Фото Е.Шнайдера, 2016

В XIX в. часто строились здания с наиболее сложной, «трёхосевой» планировочной структурой. Сквозной проезд в них располагался по центральной оси, а по его сторонам — две анфилады помещений. Здание с такой планировкой обычно принадлежало нескольким хозяевам. Если в таком доме размещался постоялый двор, то по одну сторону от проезда находилось хозяйское жильё, по другую — комнаты для постояльцев, а в дальней от главной улицы части дома, во внутреннем дворе, — стойла для лошадей и помещение для экипажей. В сквозном проезде и хозяйственных помещениях внутреннего двора, как правило, пол был земляной и не имелось потолка, так что они включали в себя и чердачное пространство.

Постоялые дворы, расположенные в городах и местечках, называли «заезжими дворами» или «заездами», потому что они обычно устраивались в домах со сквозным проездом с главной торговой на параллельную улицу. Сельская корчма, где также можно было остановиться на ночлег, имела иную планировочную структуру и называлась иначе — «оранда» (от слова «аренда»), поскольку корчмы обычно были в аренде у евреев.

В XIX в. структурная организация «заездного дома» была не только усложнена, но и преобразована. Если для построек подобного типа в XVIII в. было характерно размещение входа в отапливаемую часть дома из внутреннего сквозного проезда, то в XIX в. вход переместился на главный фасад. Дверь вела прямо с улицы в шинок или лавку, затем следовала хозяйская квартира.

Жванец, заезжий двор. Фото П.Жолтовского, 1930

Галереи и лоджии на фасадах домов, принадлежащих состоятельным торговцам, украшались в XIX в. изящными балясинами и резными колоннами. Сами дома стали просторнее; их лучковые окна — выше. Но пространственно-планировочная структура этих зданий по-прежнему соответствовала принципам внутренней организации, типичной для построек предшествующей эпохи. Способы планировки домов остались без изменений даже в начале XX в., когда на главных улицах небольших городов появились здания из кирпича местного производства. Многие из них возводились на фундаментах более ранних построек.

Размещение главного входа на лицевом фасаде было обычным для всех типов домов, так как при каждом доме в штетле издавна имелась лавка или мастерская, парикмахерская или аптека. В постройках начала XX в. нередко появляется второй вход в дом со стороны главного фасада. Он ведёт в коридор, по которому, минуя первое помещение, можно попасть в следующие за ним жилые комнаты.

Тульчин, 2 входа в дом со стороны главного фасада. Фото Е.Шнайдера, 2016

Экстерьер и интерьер

Стилистика фасадов домов рядовой застройки штетла легко менялась в связи с веяниями времени, вслед за ренессансными и барочными влияниями проявился лёгкий налег классицизма. Ориентация на местную традицию, характерная для народного зодчества, сплелась со свойственным городской культуре плюрализмом выбора архитектурных форм, благодаря чему архитектурная среда приобрела удивительное многообразие и неоднородность.

Некоторое безразличие к декоративному убранству дома, присущее средневековому сознанию, проявилось в своеобразной «антиэстетике» архитектуры штетла. Элементы, формирующие облик дома, нередко привносятся из разных стилистических рядов: галереи с ограждениями из балясин и основательными каменными колоннами в духе классицизма сочетаются с высокой вальмовой крышей, крытой дранкой, навевающей воспоминания о ренессансных формах. Вплоть до конца XIX в. композициям фасадов домов не были свойственны равновесие и регулярность: чередование проёмов и простенков подчинялось только функциональным задачам.

Так как внешние двери лавок в тёплое время года были постоянно открыты, полотна дверей декорировались только изнутри. Верхняя часть внутренних дверей имела стеклянное заполнение для того, чтобы с улицы было видно, что происходит в помещении, — это служило своеобразной рекламой заведения. На рубеже XIX и XX вв. не только внутренние, но и наружные двери в лавку часто делали застеклёнными.

Парадный вход в жилые комнаты также размещался на лицевом фасаде дома. Если лавка или мастерская находилась в цокольном этаже дома, а для жилья использовался верхний этаж, то парадный вход располагался на галерее, выполнявшей роль крыльца и одновременно служившей навесом над торговым прилавком-ставнем, открывавшимся в сторону улицы. Здания, которые использовались в конце XIX — начале XX в. уже исключительно для жилья, сохраняли прежнюю планировку и традиционное расположение парадного входа.

Томашполь, дом с лавкой в цокольном этаже и парадным входом на галерее. Фото Е.Шнайдера, 2017

Двустворчатая дверь входа в жилые помещения, нарядно декорированная изнутри и снаружи, в отличие от двери в лавку, вела обычно прямо в гостиную, которая имела статус парадного помещения. Интересно, что до настоящего времени в идише бытуют два названия этой комнаты: архаичное «штибл» (домик, комната) обозначает первое со стороны улицы помещение, независимо от его функции, будь то лавка или гостиная, и «золь» (гостиная, зал), заключающее в себе качественную характеристику этого помещения, предназначенного для торжественных случаев.

Во второй половине XIX в. филёнки дверных полотен обычно украшали разнообразным геометрическим орнаментом. В композициях его рисунка часто встречается мотив «врат» — полукруглой арки, опирающейся на горизонтальные плечики-перемычки. Особый интерес представляют двери, украшенные орнаментальными композициями, например, барельефом головы зверя или диковинной маски в обрамлении резьбы в виде листьев и стеблей. Такие композиции, восходящие, по-видимому, к образцам XVIII в., в конце XIX столетия использовались весьма редко.

Жмеринка. Двери дома в старом еврейском квартале. Фото Е.Шнайдера, 2017

Львиные и медвежьи маски — излюбленные образы в резьбе местных мастеров — украшают не только парадные двери, но и традиционные для еврейского дома предметы обстановки. Утратив символическую нагрузку, свойственную образам и сюжетам резного декора синагог или надгробных стел, изображения, украшавшие двери домов и мебель, отчасти сохраняли характер знака, указывающего на связь с еврейской культурной традицией.